Этой статьей рубрика «Мнения» открывает короткий сериал итоговых и прогнозных публикаций. Они продлятся до окончания новогодних каникул в России.
Есть у меня подруга, далекая от экономики настолько, насколько это возможно. Она живо интересуется тем, что я пишу, но сами статьи читает редко. Требует: “Ты мне кратко перескажи, что это значит для меня”. Вначале я сердилась, а потом поняла – так ведь это самое главное. Все глобальные тренды, вся макроэкономика, промышленная политика, инфляционные процессы и прочее, и прочее – все это нужно, чтобы обычный человек мог понять, как это отразится на его жизни.
Правило тумбочки
Начнем с бюджетного прогноза правительства, который составлен аж до 2042 года. Главное в нем – бюджет останется дефицитным все эти годы. Различается только размер дефицита: в базовом прогнозе к 2042 году он достигнет 21,6 трлн руб. (2,9% от ВВП), а в пессимистическом, названном “консервативным”, – 54,7 трлн (8,4% ВВП). Причина – быстрое увеличение расходов бюджета при скромном увеличении доходов. Даже в базовом прогнозе к 2042 году расходы увеличатся почти втрое, до 17% ВВП, а в “консервативном” – до 22% ВВП.
А вот увеличение доходов предполагается в среднем на 2% в год, нефтегазовых – на 3%. Но насчет нефтегазовых доходов есть большие сомнения: даже цена нефти в $59 на следующий год кажется слишком оптимистичной, а между тем, уже с 2030 года и далее прогноз по нефти – $69 за баррель.
Что это значит для обычных граждан? Что им придется государству доплачивать. Потому что, как верно говорила Маргарет Тэтчер, у государства нет иных денег, кроме денег налогоплательщиков.
Доплачивать придется различными способами.
Во-первых, через рост НДС – самый коварный налог, избежать его уплаты почти невозможно, он вшит в любую сделку, присутствует юридическое лицо. Исключение – малый бизнес и самозанятые, освобожденные от этого налога, но малому бизнесу сильно ограничили такую возможность, а эксперимент с самозанятыми заканчивается в лучшем случае в 2028 году и вряд ли его при таком бюджете продлят.
Помимо прямого увеличения налогов, идет и будет идти косвенное увеличение платежей государству. Это и активность по уничтожению “серого” рынка, избегающего или минимизирующего налоги, и введение все новых и новых платежей – вроде утилизационного и технологического сборов, и увеличение размеров и частоты штрафов, и всякие другие фискальные фокусы.
Во-вторых, доплачивать придется через инфляцию и ослабление рубля. Если на следующий год в прогнозе курс доллара составляет даже меньше нынешнего – 92,2 рубля против 92,4 в текущем году, – то в 2030 году курс уже 104,9 рублей, а к 2042 году – 133,1 рубль. Но тут можно почти с уверенностью сказать, что в реальности рубль будут опускать гораздо раньше и гораздо сильнее. Уже в следующем году ЦБ планирует продать вдвое меньше валюты, чем в текущем. Меньше продаж валюты – слабее рубль: выгодно бюджету, так как он тратит в рублях, а от экспортеров получает валюту. Есть прогнозы, что рубль опустится до 110-115 рублей за доллар уже к середине следующего года.
Нефтегазовые доходы, судя по прогнозу правительства, будут занимать все меньшую долю в бюджете. Уже в следующем году – 3,8% ВВП против 5,5% в 2024 году, а к 2042 году вообще опустятся до 1,9%. Тут ректор Высшей школы экономики, математик («Инволютивные тождества бесконечномерных алгебр») Никита Анисимов гордо сообщил, что Россия-де слезла с “нефтяной иглы”, перестав зависеть от нефтегазовых доходов. Правда, ректор скромно умолчал, от чего же теперь будет зависеть бюджет. Потому что зависеть он будет от наших денег. Которые государство непременно возьмет, так или иначе.
Все логично: чтобы деньги из тумбочки взять, кто-то их в тумбочку должен положить: либо внешние покупатели российских товаров (экспортные доходы), либо граждане, плательщики внутренних доходов бюджета. Такое вот правило тумбочки.
Инфляция и коварство
У ослабления рубля есть и еще одно последствие – рост инфляции. Инфляция и без того будет разгоняться благодаря действиям государства, увеличивающего налоги, неналоговые платежи и тарифы, именно поэтому ЦБ на своем последнем заседании снизил ключевую ставку чисто символически – с 16,5% до 16%, а председательница Набиуллина сочла нужным объяснть, что ждет нового роста цен. Он, собственно, и возобновился сразу же после заседания ЦБ – что дало новую порцию подозрений относительно того, что Росстат “подкручивает” официальную инфляцию ради создания нужной картинки.
Вообще рассказы, будто граждане как-то не так воспринимают рост цен, смело можно пропускать мимо ушей. Граждане все понимают правильно – вернее, ощущают на собственном кошельке. Много ли толку в том, что яйца, год назад бывшие лидером роста цен на потребительском рынке, стали стремительно дешеветь, если в лидеры вырвались всякие другие ходовые (на экономическом языке – товары с неэластичный спросом) продукты? Сегодня пресловутое оливье подорожало более, чем втрое?
Потребительская корзина, по которой Росстат считает потребительскую инфляцию, составлена весьма лукаво: в ней куда большая доля дешевых продуктов, а частота покупки непродовольственных товаров такова, что соответствуй им наш гардероб – ходили бы мы в обносках. И недаром инфляция, посчитанная Сбериндексом на основании безналичных расчетов клиентов Сбербанка, дает совершенно иные цифры, нежели Росстат.
Тем не менее, вполне возможно, что в следующем году инфляция будет ниже нынешней. Правда, причина такая, что лучше бы цены росли: тот же Сбериндекс уже фиксирует снижение потребительского спроса. Кстати, вопреки Росстату, у которого спрос растет.
Что это означает? Российские граждане начали экономить, а это плохо. Потому что ниже спрос – хуже дела у бизнеса, работающего на потребительский сектор. Хуже дела у бизнеса – не растут, а то и снижаются зарплаты (и налоги). И не только: все больше информации, как то или иное предприятие переходит на четырехдневную рабочую неделю, то есть пытается избежать сокращений персонала. Но и сокращения уже идут – в отраслях, где зарплата составляет большую часть издержек: закрываются кафе и рестораны, салоны красоты и фитнес-залы.
В карманах граждан будет еще меньше денег – и им придется еще сильнее экономить.
И тут хотелось бы вернуться к политике ЦБ. Держа высокой ключевую ставку, ЦБ вынуждает страдать от дорогих кредитов и бизнес, и граждан. Но оправдывает это тем, что только так можно справиться с инфляцией.
Но ослабляя рубль, ЦБ даст дополнительный толчок инфляции. Получается, что сдерживается не инфляция, а только потребительский спрос. В чем есть своя жестокая логику: когда поступление импорта сдерживается санкциями и валютными ограничениями, а собственное производство переориентируется на военную продукцию, избежать дефицита потребительских товаров можно только делая их недоступными для все большего числа людей.
И это вовсе не рыночная модель: когда ваши родители или их родители вспоминают, как при Сталине в начале 1950-х в магазинах стояли бочки с икрой и горы крабовых консервов, спросите их, часто ли они их покупали. Ответ – практически никогда. Как и многие другие продукты, которые тогда появились в магазинах: цены были недоступны. И их даже приходилось снижать.
Бизнес, разумеется, находит выход: либо уменьшает размер упаковки, либо снижает качество изделий, вводя в них дешевые заменители. То есть неэластичную вареную колбасу в оливье вы сможете себе позволить и в следующий Новый год, и в 2042 году. Только вот мяса в ней будет меньше, а то, что и будет – будет “мясом мехобвалки”.
Кстати, ограничение наценки, которого требуют от ритейла, обычно касается именно таких вот низкокачественных “народных” продуктов. Зато эти игры с ценами дают возможность Росстату радостно рапортовать о замедлении инфляции.
Дефициты на рынке уже есть и будет с нами надолго. Пока не с продуктами, но например, регулярно случаются перебои с лекарствами, как правило – жизненно важными. Все чаще люди замечают, что приходится дольше ждать квот на операции, все чаще родителей в школах просят скинуться. Это не случайность: уменьшать дефицит расходов правительство предпочитает “подрезая” расходы на нужды граждан – и, судя по тому же бюджетному прогнозу до 2042 года, так будет и впредь.
Да и с продуктами, если заглянуть далеко за прилавок, не все хорошо: в этом году Россия впервые за пять лет стала нетто-импортером продовольствия, то есть купила продовольственных товаров больше, чем продала. Печально: совсем недавно сельское хозяйство и пищевая промышленность в России могли гордиться тем, что стали важными экспортерами. Реальное и заслуживающее уважения достижение некогда голодной страны, куда более важное, чем добыча нефти, заложенной в недра России миллионы лет назад без всякого участия людей.
Тоска цвета хаки
Прокремлевский ЦМАКП констатирует: не позже середины следующего года российская экономика войдет в рецессию. Собственно, по его подсчетам, гражданский сектор промышленности уже в ней находится, но теперь тормозит и сектор ВПК. Последний драйвер роста – потребительские расходы, и они, видимо, перестанут расти уже в следующем году.
Еще одна тенденция: сокращение мест в вузах, прежде всего по гуманитарным дисциплинам, прежде всего платных, и подталкивание школьников к получению рабочих специальностей. Вроде бы это противоречит вышесказанному: зачем выпускать кучу токарей, слесарей и станочников, если производство тормозит? Никакого противоречия нет: избыток квалифицированных рабочих даст возможность нанимать их на производства за более низкие зарплаты, а это высвободит предприятиям средства для увеличения выпуска – прежде всего той же военной и прочей нужной государству продукции.
Россия будет технологически отставать от Запада все больше и больше. Дмитрий Белоусов, создавший ЦМАКП вместе со своим братом Андреем Белоусовым, ныне министром обороны, даже уверяет, что технологическая отсталость России – преимущество: потом сразу перепрыгнем к передовым технологиям, получим их дешево. Предыдущий “прыжок”, когда Россия просто тратила нефтяные деньги на покупку чужих технологий – и осталась у разбитого корыта, когда они ушли с началом войны, – видимо, Белоусов уже забыл.
Стимулируя рабочие профессии государство все понимает правильно: в условиях технологической регрессии в России не нужны высоколобые интеллектуалы – им просто нечего будет делать в вернувшейся в индустриальную эпоху стране. А вот рабочие руки понадобятся – много рабочих рук, автоматизация и роботизация тоже просвистят мимо.
Отчасти отсюда (но не только) – и настойчивые призывы рожать: государству нужны не только солдаты, но и рабочие, колхозники, то есть, пардон, сельскохозяйственные рабочие, и прочие работники простого производства, и чем дальше – тем больше. Индийскими дворниками, знаете ли, сыт не будешь, а на военные заводы иностранцам вход заказан.
Безрадостная картина! Нет, не кризиса – кризис предполагает хотя бы очищение от глупостей и неэффективности, после чего экономике становится легче дышать. А тягучего, как болото, застоя, в котором экономика каждый день увязает все глубже, гражданам становится немного хуже – не настолько, чтобы найти в себе силы все изменить, но достаточно, чтобы не испытывать особого оптимизма по поводу будущего.
Будет хуже и дороже еда, хуже и дороже другие товары, меньше доходы, больше запретов и наказаний, громче пропаганда “простой жизни” – с работой у станка и кучей детей. В общем, кто жил во времена застоя, тот помнит, как это было.
Единственное отличие – на сей раз застой будет цвета хаки, так как даже в случае прекращения военных действий война как таковая не кончится. Наоборот – станет ожесточеннее милитаристская риторика и призывы пожертвовать личным благополучием ради спасения родины от чего-нибудь. И судя по тем сигналам, что доносятся с “верхов”, именно в следующем году будет окончательно сформирована система, в которой, судя по прогнозу правительства, России жить минимум до 2042 года.
