Новогодний сериал рубрики «Мнения» продолжают экономические прогнозы двух докторов наук — знаменитых Игоря Липсица и Владислава Иноземцев. Назовем их одновременное выступление спором о судьбе российской экономики в 2026 году, а через год посмотрим, кто был ближе к истине.
Очередь Владислава Иноземцева.
Я начну с общей рамки, в которую туго втиснуты в последние годы все российские реалии — с войны, которую Кремль уже четыре года ведет против Украины. В отличие от большинства экспертов, я допускаю, что в наступающем году она либо завершится, либо прервется на продолжительное время, и полагаю, что никакой новой войны с участием России в 2026 году наверняка не начнется.
Но так как сейчас мы имеем дело с продолжающимся конфликтом, то и основной экономический прогноз будет выстроен в рамках гипотезы о продолжении войны.
Общий тон моих предположений определяется тем, что все истерические заявления последнего времени — относительно банковского ли кризиса, краха потребительского рынка, катастрофической ситуации с бюджетными доходами, «девятого вала» неплатежей, неизбежного коллапса в реальном секторе и т. д. — основываются на очевидных, то тем не менее весьма незначительных абсолютных и относительных изменениях экономических показателей.
В России обваливаются прибыли банковского сектора? Несомненно, на целых 4,5% по сравнению с рекордным 2024-м годом. Потребители начали экономить? И правда: оборот розничной торговли в сопоставимых ценах в этом году вырастет всего на 2,5%, а количество точек общепита сократится в России более чем на 3%.
Бюджетный план наверняка будет провален? Может быть, но в этом году доходы выросли на 0,7% при крайне неблагоприятной ситуации на сырьевых рынках. Растут задержки зарплат? Да, но до… 0,003% годового фонда оплаты труда. Неплатежи госкомпаний? Они тоже — по всей России аж до 0,25% от стоимости инвестпрограммы одного только «Газпрома».
Все это не говорит о процветании — но и о близком крахе это тоже не свидетельствует. Исходя из этого, я и строю свой прогноз-2026.
ВВП
Прежде всего я коснусь показателя ВВП — в том виде, в каком он является для нас единственно доступным через Росстат и каким его признают и международные наблюдатели. Это не значит, что он совершенно верен, но стоит заметить, что даже сейчас Росстат не пытается убедить нас, что в условиях падения наблюдается бум. Итоги 2025 года окажутся более чем скромными — в первой оценке ВВП вырастет менее чем на 1% (скорее всего, между 0,4% и 0,7%) из-за неправдоподобно высокой базы 2024 года.
В 2026-м сравнения будут делаться с уже стагнирующей экономикой и поэтому не будут отличаться так сильно от 2025-го, как он отличается от 2024-го. В I и II кварталах замедление не только продолжится, но и ускорится из-за безумной налоговой «реформы», бьющей по самозанятым, малому бизнесу и покупателям автомашин и электронной техники; потенциал роста в военной промышленности исчерпан, увеличения ассигнований на ВПК не предвидится, а сфера услуг наверняка сократится из-за налоговых мер правительства.
Я допускаю снижение ВВП до –2% во II квартале с постепенным возвратом к росту в III и IV кварталах по мере того, как экономика адаптируется к новым условиям. Спад начала года переломить скорее всего не удастся, но падение ВВП за весь 2026 год не превысит 1%.
Бюджет
Ситуация с бюджетом будет находиться в центре внимания чиновников и экспертов. На 2026 год — впервые с 2021-го — планируемые доходы не превышают плана на предшествующий год в номинальном выражении, хотя власти серьезно повысили налоги, что должно принести ориентировочно 3,2 трлн рублей.
Кроме того, никуда не исчезнет инфляция, которая дополнительно увеличит сборы НДС, акцизов и некоторых других налогов как минимум на 4-6%, или 2 трлн рублей.
Нефтегазовые доходы в 2025 году сократятся на 2,5-2,6 трлн рублей и составят 8,5 трлн – вряд ли можно ожидать повторение столь же сильного их падения в следующем году. Поэтому я рискну предположить, что бюджетный план в его доходной части будет выполнен в полном соответствии с принятым Думой законом, а скорее всего, даже несколько перевыполнен.
Расходы не подвергнутся секвестру и также будут профинансированы согласно плану — дефицит в результате составит 1,4-1,7% ВВП и достаточно легко будет покрыт заимствованиями из внутренних источников. Я вполне допускаю, что они спровоцируют эмиссию, так как банки будут перезакладывать выкупленные ОФЗ в Банке России, так что рост денежной массы может оказаться чуть выше 13%, о которых говорят в этом году. Власти будут стараться не допускать сверхпланового роста расходов, а к концу года откажутся от активно обсуждающихся в последнее время планов беспрецедентного повышения лимитов госдолга и решатся на очередную «точечную настройку» налоговой системы.
Стоит заметить, что на долговой рынок выйдут и региональные власти, которые в наступающем году столкнутся с продолжением негативных трендов 2025 года в сфере бюджетных доходов и вынуждены будут занять до 1 трлн рублей.
Банки и кредит
Банковский сектор в 2026 году окажется в более сложной ситуации, чем в 2025-м, но далеко не в критической. Его совокупная прибыль сократится в номинальном выражении на 10-12% и может упасть ниже 3 трлн рублей впервые с 2022 года — хотя последние данные за ноябрь не слишком подтверждают даже этот умеренно негативный прогноз.
Доля просроченных кредитов вырастет на 15-25% в сравнении с 2025 годом и достигнет 4,5-5,2% от общей суммы активов, проблемы в первую очередь будут отмечаться у корпоративных, а не у частных заемщиков: помимо падения прибылей у крупного бизнеса, ему предстоит в 2026 году выплатить рекордную сумму — 4,9 трлн рублей — по корпоративным облигациям и офертам, что усугубит его финансовые проблемы.
Правительству практически наверняка потребуется оказать помощь (в том числе и адресную) крупным госкорпорациям (например, РЖД с ее критически ухудшающимися показателями) и даже целым секторам, прежде всего угольной.
Я не жду случаев неплатежеспособности банков (по крайней мере из числа топ-50) и передачи их под контроль Фонда консолидации банковского сектора, столь активного в 2017–2018 годах, или ныне создаваемого Фонда поддержки банковского сектора, равно как и экстренных слияний и поглощений, а также массовых выплат вкладчикам денег из средств АСВ. Невероятными представляются мне также конфискация вкладов, замораживание активов, эмиссия и распространение среди населения принудительных займов.
Инфляция и денежная политика
Рост цен и тарифов останется одной из главных проблем российской экономики — и я не готов согласиться с оптимистическими прогнозами Банка России о дальнейшем замедлении инфляции. Повышение тарифов, рост налогов и остающиеся крайне высокими кредитные ставки приведут к том, что даже официальные показатели инфляции окажутся по итогам 2026 года на 1-3 пункта выше, чем в 2025 году.
Банк России, однако, будет крайне осторожен в своей монетарной политике и ключевая ставка к началу 2027-го сохранится на текущем уровне плюс-минус процентный пункт. Смену тренда покажет динамика курса рубля, который не сможет продолжать укрепляться после феноменального успеха в текущем году и в течение года потеряет 10-12% к доллару, курс уйдет ниже 90 рублей за доллар. Это ослабление национальной валюты поспособствует росту бюджетных поступлений, но не станет полноценным спасением для бюджета.
Официальные показатели золотовалютных резервов в течение года продолжат расти из-за переоценки золота в резервах; ликвидная часть ФНБ не изменится, так как Кремль — вопреки бюджетному правилу — воздержится от дальнейших трат из него, предпочтя заимствования и повышение налогов; замороженные в иностранных юрисдикциях активы Банка России в течение всего года останутся в их нынешнем статусе.
Отрасли
Большинство отраслей реального сектора покажут околонулевую или положительную динамику — опять-таки из-за очень значительного спада в 2025 году. Одним из лидеров восстановления я бы назвал строительство: несмотря на снижение выданной ипотеки в текущем году более чем на 20%, осенью наметился рост ввода новых жилых площадей по сравнению с тем же периодом прошлого года. Отсутствие «провала цен» на недвижимость — признак того, что сектор в 2026 году может стать точкой роста и вытянуть и металлургию, также сильно просевшую в текущем году, и промышленность стройматериалов. Обе эти отрасли покажут небольшой, 2-4%, рост в натуральном выражении.
Сектор ВПК перестанет играть сколь-либо заметную роль в хозяйственной динамике — я не жду здесь увеличения производства, прежде всего по причине стабилизации военных расходов. Добыча нефти несколько снизится, до 9,2-9-3 млн баррелей в сутки, оборот розничной торговли упадет в реальном выражении на 2-3%. Сфера услуг, которая в последние годы оказывалась одним из движителей экономики, в 2026-м утратит этот статус из-за эффекта повышения налогов и реструктуризации малого бизнеса; сальдированный финансовый результат сократится на 10-15% по сравнению с 2025 годом, до 23-24 трлн рублей — т. е. станет ниже показателя 2021-го.
Инвестиции снизятся даже в номинальном выражении — на 3-5%, прежде всего из-за политической неопределённости и ограниченности спроса со стороны крупных компаний. Однако это вряд ли станет трагедией, так как значительная часть инвестиций в последние годы была бессмысленной практически со всех точек зрения — достаточно вспомнить деньги, выброшенные на разного рода «технологические» проекты).
Рынок труда
Я не предвижу серьезных изменений на рынке труда. Несмотря на усложнение экономической ситуации в текущем году, номинальные зарплаты показали рост на 13-14% (хотя этот показатель нужно корректировать с учётом возрастающего неравенства), и дефицит кадров в экономике не сокращается многочисленные сообщения об увольнениях работников и переходе на четырёхдневную рабочую неделю отражают скорее отдельные, чем массовые случаи.
Доля оплаты труда в ВВП достигла в текущем году десятилетнего максимума в 46%, и тренд пока не переломлен — об этом свидетельствуют непрекращающиеся усилия властей по завозу работников-мигрантов, что выглядит политикой глубоко ошибочной, полностью исключающей потребность в технологических инновациях.
В условиях наиболее вероятной в 2026 году стангации я вижу потенциал для крайне незначительного роста безработицы — максимум до 2,5% с нынешних 2,2%, — а рост реальных доходов (в III квартале 2025-го правительственные чиновники определяли его в 6,3%) кажется маловероятным: я бы предположил его приближение к нулевым значениям. Реалистичность такого прогноза основана на аналогиях с ситуацией 2014–2019 годов, когда при минимальном росте ВВП реальные доходы населения снижались несколько лет подряд.
Внешняя торговля
Самые заметные количественные перемены, на мой взгляд, произойдут в сфере внешней торговли, где общий экспорт упадет на 13-15% и составит 350 млрд долларов, а импорт продолжит расти с темпом 5-7% и достигнет 310-315 млрд; как следствие, положительное сальдо внешней торговли может сократиться на 50-60% и составить 30-35 млрд долларов.
Счет текущих операций может снизиться даже сильнее из-за разрешения правительства не репатриировать валютную выручку, однако даже если он опустится до 20 млрд долларов, никакой проблемой это не станет. Цены на нефть будут находиться под давлением на протяжении всего 2026 года, колебалясь в диапазоне от 52- до 65 долларов за баррель марки Brent; дисконт на российские поставки будет оставаться значительным, однако в течение года сократится по сравнению с нынешними рекордными значениями более чем вдвое — прежде всего из-за новых схем обхода санкций, введенных США против российских компаний в конце 2025 года; наиболее вероятной я бы назвал среднегодовую цену Urals 43-45 долларов за баррель.
Я не жду резкого ужесточения санкций в отношении экспорта российских товаров по сравнению с ныне наблюдаемой картиной.
На что похоже
Что сейчас напоминает складывающаяся ситуация? Менее всего вторую половину 1980-х годов — я категорически не рекомендую искать аналогии для путей развития рыночной экономики в истории экономики социалистической; скорее я бы еще раз советовал вспомнить события 2014–2019 годов, когда экономика страдала от первой волны санкций, дешевой нефти и сокращения госрасходов. Россия пережила пять лет околонулевого роста и заметного снижения реальных располагаемых доходов — по вполне официальным данным Росстата.
Сегодня имеются все основания предполагать возможность повторения этого же сценария стагнации и снижения жизненного уровня — но, повторю, весьма постепенного, которого никто из проживших в России хотя бы часть из последних тридцати лет кризисом не назовет. Чтобы экономика страны сорвалась в штопор, нужны гораздо более серьезные внутренние и внешние потрясения — но конъюнктура медленно ухудшалась на протяжении всех последних четырех лет, и основные шоки вполне абсорбированы.
2026 год не станет сколь-либо переломным — напротив, именно по его итогам и можно будет делать выводы, в каком направлении экономика двинется после этого периода неопределенности (или же — что также вполне вероятно — «зависнет» в нем на довольно долгий срок).
***
Заканчивая, я хотел бы вновь вернуться к тому, с чего начал этот текст. В 2026 году вероятность прекращения войны выглядит на порядок более высокой, чем в любой момент с ее начала — и не из-за экономических сложностей в России или героизма ВСУ на линии фронта, а по причине достаточно активной позиции американской администрации — неважно, чем именно обусловленной.
Мы уже имели много возможностей увидеть, что любое событие, которое указывало (пусть и весьма иллюзорно) на продвижение к миру в Украине, резко меняло настроение российских инвесторов — а затем как отсутствие прогресса в этом направлении возвращало ситуацию в исходное состояние.
Если мир будет установлен, в относительно близкой перспективе последуют ослабление санкций в отношении российских компаний и российского экспорта; заметное повышение инвестиционной активности, прежде всего со стороны банков, сегодня стремящихся не финансировать проекты за пределами контура своих финансовых групп; повышение бюджетных доходов и снижение процентных ставок из-за сокращения финансирования дефицита – и многое другое. Завершение войны создаст ряд важных дополнительных проблем, прежде всего социальных и политических, но экономика может лишь выиграть, о чем мы с коллегой подробно писали в начале года. Поэтому я закончу прогноз тем, что он скорее может скорректироваться в лучшую, чем в худшую сторону.
А теперь позвольте мне поздравить всех читателей The Moscow Times c Новым годом и пожелать нам всем встретиться через 52 недели и оценить, в какой мере я оказался прав и в чем я ошибся.
